Сахара. Стена. Армия. "Ниче интересного"

Западносахарские военные говорят, что стена тянется более, чем на 2 тысячи километров и сооружали ее больше 8 лет. Высота ее в разных местах – от 3 до 6 метров. Еще  рассказывают, что ее содержание обходится марокканской казне в 4 миллиона долларов в день. Нужно следить за состоянием укреплений, подвозить воду и продукты, платить жалованье солдатам и офицерам. За стеной на определенном расстоянии друг от друга находятся военные городки типа фортов, это не считая дозоров и патрулей и секретов, круглые сутки ведущих наблюдение за противником. 

По дороге вдоль марокканской стены. В этом месте можно максимально приблизиться к ней - примерно на километр-полтора. Мы видели фигурки людей на насыпи, но оттуда в хорошую оптику нас, скорее всего, было видно отлично.

До перемирия бойцы Полисарио регулярно атаковали марокканцев, подбираясь к ним то на джипах, то на старых советских БМП, которые, как утверждают военные, способны даже забираться на стену – в тех местах, где она невысока. Все это происходило, как правило, по ночам, когда марокканцы не могли использовать авиацию.

Мы въехали в Западную Сахару со стороны лагерей беженцев (о них позже), расположенных в сопредельных районах Алжира. Нашу машину сопровождал джип с тремя автоматчиками. Прошлой осенью прямо из лагерей неизвестные похитили трех граждан Испании и Италии и увезли в сторону Мали, где, скорее всего, держат до сих пор, ожидая требуемого выкупа в 30 миллионов евро. После этого иностранцам запретили передвигаться без вооруженной охраны.

Ехать по пустыне довольно приятно: кати себе без дороги, только знай правильное направление. Скорость водитель держал приличную – в среднем 70 километров в час, при этом трясло меньше, чем на грунтовой дороге где-нибудь в Центральной России. Западная Сахара, в отличие от песчаной пустыни в Алжире, камениста, здесь есть скалы и холмы и даже встречаются деревья, в тени которых можно пообедать и отдохнуть. 

Солдаты приготовили обед за какой-то час. Тушеная в кастрюле верблюжатина. Мясо жилистое, но довольно вкусное. А внутренности просто запекли на углях

Дефицит дров практически не ощущается. Для того, чтобы вскипятить чайник или сварить мясо в кастрюле достаточно нескольких колючих веток. За счет чего это происходит, мы так и не поняли.

В одном месте дорога приблизились к марокканской стене от силы на километр-полтора. Было видно, как на желтом валу появилась одна человеческая фигурка, потом к ней присоединились еще три. Ощущение, что за тобой наблюдают, не самое приятное – пусть даже и при соблюдении режима перемирия. Тем более, что пустыня вблизи стены усыпана не только осколками и безобидными кусками железа, но и неразорвавшимися боеприпасами, на которых время от времени подрываются козы, верблюды и даже машины с людьми.

Поскольку дорог здесь нет, а есть только с трудом различимые колеи, то можно запросто наехать на неразорвавшийся снаряд или мину – особенно если едешь в темноте или просто зазеваешься. Каждый, кто увидит целую бомбу или снаряд, обязательно должен пометить опасное место, поставив рядом один на другой несколько камней или каким-нибудь другим образом. Мы тоже как-то под вечер встретили прекрасно сохранившийся снаряд. Водитель остановился рядом, а один из сопровождающих аккуратно сложил вокруг него окружность из камней. Получилось что-то вроде маленькой клумбы.

Воздух здесь настолько сухой, что прекрасно сохраняются не только снаряды и всякое железо, но и мясо. Если кусок свежего мяса повесить в тень, то оно легко завялится. Мухи не проблема, они в этих местах безобидные. Из-за сухости воздуха практически нет заразы, так что можно есть даже с мухами

Перемирие в Западной Сахаре может закончиться в любой момент. Соглашение о прекращении огня 1991 года было заключено на условиях, что Марокко в течение 6 месяцев проведет на подконтрольных территориях референдум по вопросу государственной независимости. Прошло уже 20 лет, а референдум до сих пор так и не провели. Представители фронта Полисарио убеждены, что Рабат под разными предлогами затягивает решение вопроса, считая, что время работает на него. Мало того, что в Западной Сахаре вовсю продолжается незаконная добыча полезных ископаемых и лов рыбы - сюда активно переселяют всех желающих из Марокко, предоставляя им самые различные льготы и преференции – расчет, видимо, на то, что в случае референдума переселенцы сойдут за коренных жителей.

Этот человек пас в пустыне коз. Пришло время намаза, он совершил символическое омовение песком (такое допускается, если нет воды) и помолился. На камеру ему было совершенно наплевать. В пустыне вообще не принято брать деньги за то, что тебя снимают. Наоборот - скорее позовут в гости и угостят.

Если опустить все хитроумные формулировки из официальных документов, то в сухом остатке следующее: ООН, под эгидой которой было заключено перемирие, вот уже 20 лет призывает Марокко провести референдум. Ноль внимания фунт презрения. И что дальше? Ждать еще 20 лет, чтобы получилось 40 – по аналогии с другой пустыней, в которой за эти годы умерли все, кто помнил другую жизнь?   

- Ни в коем случае, - говорят сахарцы. - Будем воевать снова. 

Что-то вроде войсковой части в пустыне. Стрелковое оружие - исключительно старые автоматы Калашникова

 Сахарские вооруженные силы не похожи ни на одну армию мира. Во-первых, здесь нет званий в привычном смысле слова, хотя определенная иерархия, несомненно, присутствует. Есть командиры подразделений и их заместители, есть командующие военными зонами. Всего зон - семь.

Второе отличие: в армию принимают всех желающих в возрасте от 18 лет. В солдатском строю можно увидеть стоящих рядом мальчишку и мужика хорошо за 60. Регулярного жалованья бойцы не получают – раз в два-три месяца им выплачивается вознаграждение, чаще всего символическое.

Третий момент: в случае необходимости армия Западной Сахары легко пополняется за счет резервистов и членов полувоенных формирований. Другими словами, к армии здесь так или иначе относится все, даже многие школьные учителя – тоже военные.

Авиации у сахарцев нет, есть старая бронетехника, артиллерийские системы и стрелковое оружие. Практически все – советского производства, полученное через третьи страны и четвертые руки. 

 Старую советскую технику сахарави хвалят взахлеб. Возможно, потому, что другой у них нет и вряд ли когда будет

- 20 лет, прошедшие после заключения перемирия, были очень непростыми, - говорит командующий 2-й военной зоной, член генерального секретариата фронта Полисарио Хамма Саляма. – С одной стороны полностью сформировалось наше государство и построены вооруженные силы. А с другой – полностью потеряна надежда на ООН и Совет безопасности. Мы прекрасно понимаем, что в 1991 году перемирие было заключено в ущерб нашим интересам. Это было время, когда мир стал однополярным, возможно, если бы Россия сохранила себя как центр силы, то сам факт этого мог изменить ситуацию. Сейчас мы заинтересованы в восстановлении равновесия в мире. А кто станет противовесом – Россия или Китай, по большому счету все равно.

- Советский Союз всегда поддерживал освободительные движения, - продолжает командующий. – Только нам он не помогал, потому что фронт Полисарио никогда не провозглашал борьбу за коммунистические идеалы. Был одно время уклон в сторону арабского социализма, но и его сейчас нет. Иран хотел, чтобы мы провозгласили в Сахаре исламскую республику, мы отказались – поэтому не получали помощи из Тегерана. Как-то нам помогал Каддафи, но когда мы отказались объявить джамахирию по примеру ливийской, он стал помогать марокканцам. Шла помощь и из Ирака, но тоже недолго:  Саддам Хусейн решил, что мы проводим не ту линию и тоже начал помогать нашим врагам.

По словам Хамма Саляма, фронт Полисарио всегда рассчитывал только на собственные силы, потому и выстоял. Где сейчас Ливия и Ирак? А их армия – вот она, пусть даже со старым оружием.           

Эти мужики не раз и не два ходили на марокканскую стену. Говорят, что пойдут еще и еще. Всю жизнь они только воюют. Или готовятся к войне.

     

- Нам непонятно отсутствие к нам интереса со стороны России, - сказал командующий. – В Западную Сахару приезжают бизнесмены и политики со всего мира, но только не из России. А ведь мы могли бы сотрудничать и в области экономики и в военной сфере. Ваше оружие – одно из лучших в мире, зачем же  покупать его через посредников?             

В перспективу мирного решения проблемы Западной Сахары Хамма Саляма практически не верит.

- За 20 лет мы не приблизились к результату ни на шаг. Лично у меня надежды на ООН и доверия к этой организации больше нет. Когда мы окончательно придем к выводу, что ждать бесполезно, тогда боевые действия возобновятся, ведь перемирие вовсе не означает конца войны. К тому же всего, что у нас есть, мы добились силой. Значит, всего остального тоже добьемся с помощью войны – раз наши противники не понимают другого языка.

О возможности возобновления конфликта говорят не только военные, но и гражданские жители освобожденных территорий – так в Западной Сахаре называют часть страны, контролируемую фронтом Полисарио. Мирные жители – это, главным образом, бедуины, кочующие по пустыне, немногочисленные жители крошечных поселений и торговцы, обслуживающие тех и других. 

Электроснабжение от генераторов - это, в принципе, надежно. Но иногда приходится сутками сидеть без света

 

В принципе, оседлыми здесь не назовешь никого. Жители городка (хотя как можно назвать городом несколько железных будок, гаражей и трейлеров, переоборудованных в лавки) Бир Лехлю заняты исключительно тем, что продают проезжим продукты и одежду. В местечке Бир Тихазит пекут хлеб, держат коз и следят за старейшим в этих местах колодцем. Отсюда рукой подать до границы с Мавританией, и все, кто следует в соседнюю страну (въезд свободный) обязательно затариваются в Бир Тихазите водой, горючим, хлебом и мясом.

Другое запомнившееся место – Тифарити. В его окрестностях кое-где растут деревья (главным образом, колючая акация), в нескольких дворах выживают даже финиковые пальмы – так что в сравнении с другими населенными пунктами Западной Сахары городок кажется утопающим в зелени. Вообще, ландшафт в этой части страны больше похож не на пустыню, а на настоящую африканскую саванну. Отсюда до Атлантического океана примерно 300 километров, здесь нет изнуряющей жары, ночи прохладны, и время от времени даже выпадают дожди.

Однако для всех поселений на освобожденных территориях характерны запустение и ощущение временности. Многие дома были разрушены во время войны, а песок и ветры пустыни почти сравняли развалины с землей. Большинство жителей не торопятся возвращаться домой – они предпочитают оставаться в лагерях на территории Алжира, там, где чудовищная жара и нет ни былинки, но зато безопасно. 

Интерьер дома из глины. Окна величиной с форточку - и то их много, солнце достает и через них. Ближе к полудню все забиваются под крышу, чтобы переждать жару. Время коротают за чаем. Очень крепким и сладким, сваренным наподобие чифиря. 

 

- Здесь в любой момент может начаться война, - говорит Салех, которого мы сначала приняли за бедуина, потому что он вместе с семьей жил в шатре. Оказалось, что он  вместе с родственниками просто перебрался на лето из лагерей в Западную Сахару – где прохладно, относительно зелено, ну и вообще – родина. То есть не бедуин, а практически дачник. Таких, как он, много. Вокруг каждой армейской базы полно шатров, здесь же находятся школы и больницы. Люди жмутся ближе к военным – с ними можно поторговать, они же и защитят, если что.  

После чая все, как правило, ложатся вздремнуть. Платок, которым обматывают голову, защищая ее от солнца и пыли, во время сна кладут на лицо, чтобы не мешали мухи. Чаепитие с последующей сиестой продолжаются часов до 5 вечера, когда жара начинает спадать.

 

- Летом в лагерях очень тяжело, а тут мы отдыхаем. Но возвращаться не торопимся, потому что перемирие рано или поздно закончится. Какой смысл строить новые дома, если их опять разрушат? Марокко 20 лет тянет время, и ООН смотрит на это сквозь пальцы. Наше терпение не безгранично, поэтому все идет к новому конфликту. 

К ООН и к ооновской миссии наблюдателей в Западной Сахаре относятся с большой долей иронии. Живут же люди: 20 лет сидят на хороших зарплатах, строчат отчеты и имитируют деятельность. И курсируют при этом между Тифаритом и Эль-Аюном (город на атлантическом побережье, контролируемый марокканцами), где есть дорогие отели, пляжи и все то, что к ним прилагается.                    

Пожалуй, единственным по-настоящему заметным поступком ооновских дипломатов стали акты вандализма в отдаленном районе Лажуад. В 2008 году наблюдатели из состава миротворческой миссии ООН с помощью баллончиков с краской оставили свои автографы рядом с наскальными рисунками, выполненными первобытными людьми около 6 тысяч лет назад. Получился большой скандал, граффити с грехом пополам вывели реставраторы, и теперь уникальный памятник круглые сутки охраняет специальный человек, который живет в специально построенном для него посреди пустыни доме. 

Чтобы добраться до наскальных рисунков, надо влезть на скальную гряду, довольно высокую. Оттуда открывается вид на пустыню. Хочется сидеть на теплом камне и смотреть. А рисовать и писать совсем не хочется

Надписи вывели, но фотографии с творчеством миротворцев сохранились. Рядом с изображениями слонов, жирафов, коз и людей красуются надписи на арабском (автор – египтянин), сербохорватском (писал хорват) и некоторых других языках, в том числе на русском. Один соотечественник вывел классическую надпись из трех букв и имел глупость поставить рядом собственное имя. Зато другой явно оказался человеком мыслящим и выразил собственное отношение к первобытному искусству, намалевав аршинными буквами: «Ниче интересного»