Экваториальная Гвинея. Постиспанская грусть

Колониальный период сказался на народе Экваториальной Гвинеи гораздо тяжелее, чем на большинстве других народов Африки. Беднейшая на континенте страна была колонией Испании – в свою очередь тоже не самой процветающей страны Европы. В отличие от англичан и французов, испанцы ни гроша не вкладывали в инфраструктуру, занимаясь лишь производством и экспортом какао и кофе. 

На момент получения независимости Экваториальная Гвинея была страной, не имеющей по сути никаких перспектив. Нищее население разбегалось кто куда, главным образом в соседние страны, где нанималось на самые тяжелые и грязные работы. Рассказывают, что в Габоне некоторые шутники даже учредили своеобразный праздник: «День, когда бьют гвинейцев», когда следовало дать пинка или отвесить подзатыльник слуге-гвинейцу. 



Это сейчас на граждан Экваториальной Гвинеи в Африке смотрят с неподдельным уважением: 500 тысяч баррелей нефти в день – быть гражданином такой страны действительно почетно. 

Портовый рабочий в Малабо

Но худшим наследием колониализма оказалась не бедность, а деформация в сознании многих людей. 

- Иногда мне кажется, что мы с испанцами взяли друг от друга все худшее, - говорит известный гвинейский врач, член парламента Экваториальной Гвинеи и Панафриканского парламента Хустино Обама. Ребенком он учился в испанской школе, как раз в это время в Испании правила диктатура Франко. –  Как-то спустя много лет я поехал в Испанию договариваться о помощи нашему здравоохранению, а мне говорят: «Вы знаете, мы решили сосредоточиться на помощи близким нам по культуре и менталитету латиноамериканским странам». И тогда я спросил: «Кто-нибудь из ваших латиноамериканских друзей знает слова испанского фашисткого гимна «Лицом к солнцу», который нас с вами каждый день заставляли петь в школе?» В Испании не любят вспоминать о  том времени. И, соответственно, о нашем существовании тоже.   

Хустино Обама. Когда в конце 1980-х выпускник Волгоградского мединститута возвращался домой, таможенники в Шереметьево смеялись, что парень везет с собой два чемодана книг, а не утюги и электрочайники. Выходит, зря смеялись

Кроме любви к Франко, испанцы насаждали в стране католицизм и ревностно следили за тем, чтобы гвинейцы были добрыми католиками и, не дай бог, не только не отправляли тайно традиционные культы, но и даже не исповедовали других направлений христианства. Как и в любом фашистском государстве даже детей тогда объединяли в  особые организации, юные участники которых были обязаны следить за родителями и доносить на них, если те занимались дома чем-то неподобающим. Институт африканских Павликов Морозовых просуществовал довольно долго, и можно легко представить, какие драмы разыгрывались в семьях. 

Сейчас начнется дождь. На деревенской площади

 

Наверное, в этом и кроется причина того, что современные гвинейцы более замкнуты, подозрительны и менее инициативны, чем, например, камерунцы. И это несмотря на то, что по обе стороны границы живет один народ фанг, поддерживаются родственные связи, люди бывают друг у друга в гостях и т.д. Отличается даже внешний вид денег, хотя в обеих странах ходит одна валюта – центральноафриканский франк. В Камеруне, где торговая жизнь бьет ключом, купюры, как правило, затерты до дыр. В Экваториальной Гвинее бумажные франки выглядят так, словно только что напечатаны.

Китайская лавка в Бате. Есть все - от игрушек до французских духов на розлив. И фантастически дешево.

Не гвинейское это дело - в огороде ковыряться. Китайская плантация с китайским огородником.

Это, конечно, не значит, что в стране никто не занимается торговлей – в Малабо (столица, расположенная на острове Биоко) и Бате (крупнейший город в континентальной части) есть супермаркеты, многочисленные лавки, сувенирные ларьки и даже импровизированные рыбные рынки. Вот только продукты в магазины завезены из Европы, в сувенирных ларьках торгуют товаром из Камеруна, в лавках с китайским барахлом сидят сплошь китайцы, а свежую рыбу продают находящиеся здесь на заработках (часто нелегально) нигерийские и камерунские рыбаки. Своего нет ничего: даже говядину гонят своим ходом с севера Камеруна, Нигера и даже Мали. Испанские или французские яблоки, выращенные за тридевять земель, стоят в магазинах дешевле своих гвинейских апельсинов, находящихся на расстоянии полувытянутой руки.        

Изменить образ мыслей труднее, чем построить новые дороги и города, а поток нефтедолларов лишь усложняет задачу. Наверное, именно в этом и заключается пресловутое «сырьевое проклятие».  

Камерунские рыбаки

 Гвинейская рыба

При испанцах и «до нефти» в Экваториальной Гвинее выращивали кофе и какао – плантаций больше нет. В деревнях остались главным образом дети и старики – молодые люди подались в города за легкими и быстрыми деньгами. Но где все они работают, так и осталось для нас загадкой. Ведь не начальниками же. Квалификации у большинства никакой, а руководящих должностей на всех не хватит – даже с учетом малонаселенности страны, в которой всего около 700 тысяч жителей. 

В городах даже на неквалифицированных работах – сплошь иностранцы из Камеруна, Ганы, Буркина Фасо и других стран. Дом нашего приятеля сторожит камерунец, который счастлив, потому что ему платят чуть больше 100 долларов в месяц. Гвинейцу, по словам приятеля, пришлось бы платить не меньше 300 – и при этом он бы не сторожил, а, что называется, делал одолжение.   

Так выглядит типичная гвинейская деревня

Конечно, все это не означает, что в Экваториальной Гвинее нет бедных, хотя откровенных нищих и явных бомжей мы там не видели. Бедных просто не может не быть, поскольку сырьевая экономика естественным образом подразумевает богатство одной части общества  (допущенные к кормушке и их окружение) и маргинализацию другой. Другое дело, что в крошечной и малонаселенной стране, к тому же опутанной хитрой системой клановых связей, нефтяной дождь попадает практически на всех – пусть даже в виде отдельных капель. 

Так выглядит ливневый лес с воздуха. Если находишься в таком лесу, то ливень, даже самый сильный не страшен. Вода не проникает сквозь спутанные кроны, а стекает по толстым стволам вниз. Вся жизнь (птицы, обезьяны) где-то наверху. А внизу мягко, сумрачно и тихо

Река  в горных джунглях. Здесь нет комаров и комфортный климат. Круглый год плюс 25 днем и плюс 18 ночью. В этих местах живут знаменитые черные гориллы

Приметы нуворишества и легких денег встречаются повсюду. На обочинах роскошных автобанов то тут то там можно видеть брошенные разбитые авто, чаще всего весьма недешевые. Хозяевам неохота возиться с ремонтом – проще купить новую машину.

В городах растут целые районы особняков – один другого больше и безвкуснее. Стройматериалы везут морем из Марокко, Турции и Португалии, а когда пароходы задерживаются, за мешок цемента дают до 50 долларов.

Несколько лет назад одному застройщику из Баты понадобился песок, и он, не долго думая, срыл экскаватором половину косы на берегу океана. В результате первый же шторм смыл целую рыбацкую деревню. Шума поднимать не стали: во-первых, в деревне жили рыбаки-нигерийцы, а во-вторых, к чему шум, если никто из них даже не погиб?

Сегодняшняя Экваториальная Гвинея напоминает подростка, который уже достиг физической зрелости, но обладает пока еще полудетским сознанием. Иногда ее называют африканской Золушкой (еще совсем недавно страна-замарашка, и вот надо же: без пяти минут жемчужина континента), хотя более точным было бы сравнение с гадким утенком где-то на полпути достаточно непростого превращения в лебедя.

Продолжение следует...